87894766
Scroll Top

Выжить в уголовном процессе: Глава 2. Национальные особенности уголовного преследования предпринимателей

Путь от частного к публичному

В главе 3 УПК РФ содержится информация о том, как должно начинаться уголовное преследование в нашей стране. Оно осуществляется в публичном, частно-публичном и частном порядке. В целом по подавляющему числу составов преступлений сложностей в применении положений данной главы нет. Более 90 % преследований осуществляется в публичном порядке, когда не требуется даже заявления от потерпевшего или свидетеля – очевидца совершения преступления. Многие заблуждаются, что без заявления уголовное дело не может быть возбуждено. Особенно это касается преступлений против личности. Например, при любой травме криминального характера медики обязаны сообщать об этом в местный ОМВД с использованием системы межведомственного электронного взаимодействия (Приказ Минздрава России от 24.06.2021 N 664н «Об утверждении Порядка информирования медицинскими организациями органов внутренних дел в случаях, установленных пунктом 5 части 4 статьи 13 Федерального закона «Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации»).

По остальным выявленным преступлениям при отсутствии заявления оперативник или следователь составляет рапорт, регистрирует его в книге учета сообщений о преступлениях, после чего начинается процессуальная проверка. Подробно перечень поводов для возбуждения уголовного дела содержится в ст. 140 УПК РФ: заявление о преступлении; явка с повинной; сообщение о совершенном или готовящемся преступлении, полученное из иных источников; постановление прокурора о направлении соответствующих материалов в орган предварительного расследования для решения вопроса об уголовном преследовании; поводом для возбуждения уголовного дела о преступлениях, предусмотренных статьями 198 — 199.2 УК РФ, служат только материалы, которые направлены налоговыми органами в соответствии с законодательством о налогах и сборах для решения вопроса о возбуждении уголовного дела.

Здесь хочу развеять очень распространенный у граждан миф о том, что поданное и зарегистрированное заявление можно забрать. Закон не позволяет так поступать. Можно написать еще одно заявление с просьбой о прекращении проверки, но не факт, что после этого проверка закончится. Например, при нанесении побоев совершеннолетнему, проверку следует прекратить. Но если будет причинен вред здоровью средней тяжести или тяжкий, никто проверку прекращать не вправе.

УПК содержит мизерный список дел частного обвинения: статьи 115 ч. 1 (умышленное причинение легкого вреда здоровью), 116.1 (нанесение побоев лицом, подвергнутым административному наказанию) и 128 ч. 1 (клевета) УК РФ. Такие уголовные дела возбуждаются только по заявлению потерпевшего, его законного представителя. Исключение составляют случаи, когда эти преступления совершены в отношении зависимых или беспомощных лиц. Как правило — несовершеннолетних или больных, не способных защищать свои права и законные интересы. Также к исключениям законодатель относит случаи, когда совершившие перечисленные преступления лица не установлены.

Перечисленные преступления небольшой тяжести мало интересны нашим правоохранителям и подлежат прекращению в связи с примирением потерпевшего с обвиняемым. Интерес они представляют постольку, поскольку за счет них неплохо пополняется статистика оправдательных приговоров. Чаще всего происходит так: потерпевший самостоятельно пишет заявление в мировой суд, где без участия прокурора не может доказать свою позицию, вследствие чего выносится оправдательный приговор. В статистику такой приговор попадает, но брака в работе органов тут нет, поскольку гражданин сам имеет статус частного обвинителя, реализует свои права без ключевых решений органов предварительного расследования, прокуратуры. Я бы к таким решениям применил термин «идеальный оправдос» (оправдос – адвокатский сленг, обозначающий оправдательный приговор), так как и в статистику попадают, и изжоги у правоохранителей от таких оправдательных приговоров нет.

Гораздо сложнее всё с делами частно-публичного обвинения, которые должны возбуждаться исключительно (!) по заявлению потерпевшего или его законного представителя, но прекращению в связи с примирением потерпевшего с обвиняемым не подлежат. С этого момента начну оправдывать название данной главы. Как и с делами частного обвинения, в ч. 3 ст. 20 УПК есть список статей УК РФ и по этой категории дел (не все они экономические).

Общеуголовные статьи не буду перечислять, остановлюсь только на экономических — части 5-7 ст. 159 (без оговорок); части 1-4 ст. 159, 159.1 — 159.3, 159.5, 159.6, 160, 165, 176 ч.1, 177, 180, 185.1, 201 ч. 1 УК РФ, если (оговорка) они совершены:

а) индивидуальным предпринимателем в связи с осуществлением им предпринимательской деятельности и (или) управлением принадлежащим ему имуществом, используемым в целях предпринимательской деятельности,

б) если эти преступления совершены членом органа управления коммерческой организации в связи с осуществлением им полномочий по управлению организацией либо в связи с осуществлением коммерческой организацией предпринимательской или иной экономической деятельности.

Кому положена индульгенция

Если по ИП (индивидуальным предпринимателям) все более-менее понятно, то понятие «член органа управления коммерческой организации» необходимо расшифровать. Это важно, поскольку правоприменителю надо понимать в отношении кого нельзя возбуждать уголовное дело без заявления организации. Для этого нам следовало бы покопаться в ГК РФ, ФЗ «Об акционерных обществах» и «Об обществах с ограниченной ответственностью», но п. 2 Пленума ВС РФ № 48 г. Москва 15 ноября 2016 г. «О практике применения судами законодательства, регламентирующего особенности уголовной ответственности за преступления в сфере предпринимательской и иной экономической деятельности» делает за нас эту работу. Судьи ВС РФ к таковым отнесли: членов совета директоров (наблюдательного совета); члена коллегиального исполнительного органа коммерческой организации (например, правления акционерного общества); лицо, выполняющее функции единоличного исполнительного органа (директор, генеральный директор, председатель производственного кооператива и т.п.).

Обращаю внимание, что в этом списке нет акционеров, учредителей, участников, главных бухгалтеров, заместителей директоров, иных видов директоров (финансовых, технических и др.) обществ. Чтобы оказаться под своего рода защитой от произвольного уголовного преследования без заявления юридического лица, всем перечисленным лицам надо оказаться «в домике» — в органах управления коммерческой организации, что не запрещено корпоративным законодательством.

Именно об этом идет речь в преамбуле упомянутого Пленума № 48: «К числу таких механизмов относятся, в частности, установленные законодателем дополнительные материально-правовые и процессуальные гарантии обеспечения прав и законных интересов предпринимателей, привлекаемых к уголовной ответственности по делам о преступлениях в сфере предпринимательской и иной экономической деятельности» и в п. 1 данного документа: «Обратить внимание судов на то, что по делам о преступлениях, совершенных в сфере предпринимательской и иной экономической деятельности, уголовным и уголовно-процессуальным законодательством установлены особенности уголовного судопроизводства, касающиеся, в частности, порядка рассмотрения сообщения о преступлении (части 7–9 статьи 144 УПК РФ) и возбуждения уголовного дела (часть 3 статьи 20, часть 3 статьи 140 УПК РФ), признания предметов и документов вещественными доказательствами (статья 81.1 УПК РФ), применения меры пресечения в виде заключения под стражу (часть 11 статьи 108 УПК РФ), производства следственных действий (часть 41 статьи 164, часть 1 статьи 164.1 УПК РФ), а также особенности освобождения от уголовной ответственности и прекращения уголовного преследования (статья 76.1 УК РФ, статья 28.1 УПК РФ)». Верховный суд даже «пугалку» здесь же приписал: «Содержащиеся в указанных нормах требования должны неукоснительно соблюдаться как при осуществлении судом полномочий в досудебном производстве по уголовным делам названной категории, так и на всех стадиях их рассмотрения судами первой и вышестоящих инстанций». Обращаю внимание, что «неукоснительно соблюдаться» должны нормы УК и УПК, но не положения Постановления Пленума, о чем я ранее уже писал. Только не сильно такой декларации боятся судьи. В худшем случае — им отменят приговор или иное решение. Негативный показатель в статистике – да, но не критично. Посидит человек…, подумает о жизни.

У меня была в практике такая ситуация. Судья Замоскворецкого районного суда г. Москвы арестовала подзащитную, обвиняемую по ст. 191 УК РФ (Незаконный оборот янтаря, нефрита или иных полудрагоценных камней, драгоценных металлов, драгоценных камней либо жемчуга), несмотря на прямой запрет – согласно ч. 1.1 ст. 108 УПК РФ. Апелляция рассмотрела мою жалобу через месяц, отменила постановление и … вместо того, чтобы вынести новое решение и отменить или изменить незаконно избранную меру пресечения, отправила материал на новое рассмотрение в тот же суд. Там, конечно, отказали в аресте, но человек в СИЗО просидел 1,5 месяца!!! Более того, уголовное преследование впоследствии прекратили. Вопрос: кто из должностных лиц (следователь, судья) понес адекватное наказание за явное беззаконие?! Никто! Компенсация за незаконное уголовное преследование (от государства, а не из кармана виноватых) — копеечная, по сравнению с тем уровнем страданий, которые претерпела подзащитная. К вопросу о реабилитации вернусь позднее.

Очевидно, что члены органов управления некоммерческих организаций сюда не относятся, несмотря на то, что такие юридические лица иногда еще как занимаются коммерцией. Данный фактор надо учитывать при выборе вида юрлица для осуществления своей деятельности.

Коли затронули очень важный Пленум № 48, хочу остановиться на нем поподробнее. Некоторые фразы из его преамбулы хочется повесить в кабинет каждого судьи нашей страны. Например, «в соответствии со статьями 8, 34 и 35 Конституции Российской Федерации гарантируются …

— свобода экономической деятельности…;

— частная собственность признается и защищается наравне с иными формами собственности…;

— эффективное решение задач государственной экономической политики предполагает создание и поддержание в Российской Федерации благоприятного делового, предпринимательского и инвестиционного климата и условий для ведения бизнеса посредством стимулирования законной предпринимательской деятельности…;

— успешное достижение стоящих перед бизнес-сообществом целей во многом зависит от наличия действенных организационно-правовых механизмов, позволяющих исключить возможность использования уголовного преследования в качестве средства для давления на предпринимательские структуры и решения споров хозяйствующих субъектов…;

— оградить от необоснованного привлечения к уголовной ответственности предпринимателей за неисполнение ими договорных обязательств в тех случаях, когда оно обусловлено обычными предпринимательскими рисками…».

Проблема в том, что судьи по уголовным делам не думают такими категориями, в их решениях нет таких фраз. Эти высокие материи для теоретиков из Верховного суда и Конституционного суда, но не для практиков – правоприменителей из судов первой, апелляционной и кассационной инстанций. По моему глубокому убеждению, судьи перечисленных инстанций и иные правоохранители даже не задумываются как пополняется бюджет РФ, из которого они получают заработную плату, премии, пенсии. Неплохо было бы выделить им часы для изучения Бюджетного и Налогового кодексов на постоянной основе. Тогда, возможно, решений о возбуждении уголовных дел в отношении предпринимателей и об их аресте стало бы гораздо меньше. Для сведения, в мае 2022 г. руководитель УФСИН Москвы генерал-майор Сергей Мороз заявил о том, что в столичных СИЗО под стражей находятся 12 тыс. человек. Это превышает лимит более чем на 2 тыс. человек. Ситуацию в целом по России можно посмотреть по ссылке: https://www.kommersant.ru/doc/5379599.

Обратная сторона медали

Напомню, что адвокаты не только защищают лиц, привлекаемых к уголовной ответственности, но и представляют интересы потерпевших. Поэтому вопрос о привлечении к уголовной ответственности предпринимателей рассматриваю с разных сторон, в том числе коснусь проблем реализации прав потерпевших. Одну из них породил п. 3 Пленума ВС РФ № 48, в котором определено кто именно имеет право подать заявление в правоохранительные органы:

  • лицо, являющееся в соответствии с уставом организации ее единоличным руководителем (лицо, выполняющим функции единоличного исполнительного органа) – директор, генеральный директор, председатель, президент и т.д.;
  • руководитель коллегиального исполнительного органа (например, председатель правления акционерного общества);
  • лицо, уполномоченное руководителем коммерческой организации представлять ее интересы в уголовном судопроизводстве в соответствии с частью 9 статьи 42 УПК РФ (представитель по доверенности с конкретным правом подачи таких заявлений).

Там же есть ответ на вопрос – а как поступать, если к уголовной ответственности надо привлекать руководителя организации? Если в совершении преступления из предусмотренного УПК перечня подозревается руководитель коммерческой организации, уголовное дело может быть возбуждено по заявлению органа управления организации, в компетенцию которого в соответствии с уставом входит избрание, назначение руководителя и (или) прекращение его полномочий (например, совета директоров), либо лица, уполномоченного этим органом обратиться с таким заявлением.

Лично мне вообще не нравится как расписан этот особо важный пункт постановления. Ведь именно заявлением как правило (далеко не всегда, о чем позже) запускается трудноостанавливаемый маховик правоохранительной системы. Не будет старта – не будет и финиша. И в этой точке принятия решения пленум приводит всего один вариант развития событий, причем не самый распространенный. В РФ не так много в процентном соотношении организаций, где есть совет директоров. Давайте ближе к реалиям! В основном бизнес ведется через ООО, а не АО (много дополнительных корпоративных сложностей с ведением реестра акционеров, организацией общих собраний акционеров и т.д.). В ООО один или несколько учредителей (участников). Единственный учредитель вправе своим решением назначать руководителя. Лично мне и правоприменителю, у которого возникает много сложностей в этом вопросе, было бы более интересно от ВС РФ посмотреть разбор простых ситуаций, которые случаются чаще всего.

Например, если гендиректор похитил имущество организации, о чем стало известно учредителю. В практике такие ситуации встречаются чаще всего. А оперативники и следователи, принимающие решения по материалам проверки, вынуждены читать про советы директоров. Собственник(и) бизнеса (учредитель(и)/участник(и)) может(гут) написать заявление без оформления этого процессуального действия решением единственного участника (общего собрания участников общества), что практически всегда и происходит. Тут сложностей нет, но об этом можно было бы и написать. А если участники общества решили уполномочить адвоката или иное лицо на подачу заявления и осуществление иных полномочий в рамках уголовного процесса, предусмотренных ст. 42 УПК РФ? Как эти полномочия оформлять? Решением общего собрания, где прописывать конкретное уполномоченное лицо (лица) или каждому участнику надо идти к нотариусу и оформлять доверенность без оформления решения? Здесь надо иметь ввиду, что только исполнительные орган юрлица вправе выдавать необходимую доверенность от имени общества, а это может быть гендиректор, в отношении которого и надо написать заявление. Он, естественно, в конфликтной ситуации скорее не выдаст такую доверенность. Согласитесь, вариантов развития событий от простых до сложных много. А набор примеров ВС РФ привел минимальный.

Лично мне правильным и законным представляется следующий порядок действий. Если в обществе один участник, он без всяких решений как собственник бизнеса пишет заявление в правоохранительные органы. Если он хочет делегировать это и другие полномочия специалисту/доверенному лицу, то выдает доверенность. Запускать правоохранительную машину иногда необходимо очень быстро, чтобы не допустить уничтожение доказательств. Для принятия корпоративных решений необходимо соблюсти установленную законом или уставом процедуру, в том числе с участием исполнительного органа общества (допустим, проворовавшегося генерального директора), что отнимет время и нивелирует эффект неожиданности.

Гораздо сложнее ситуация, где несколько учредителей/участников. Вполне вероятно, кто-то из участников может быть против выносить сор из избы и официально обращаться с заявлением в органы. У лица, желающего наказать провинившегося, может быть меньшинство при решении такого щепетильного вопроса. Что делать? Насчет смысла созывать общее собрание по этому поводу я указал в предыдущем абзаце, хотя уставом этот вопрос может быть разрешен в пользу необходимости такого мероприятия. Однако мне представляется незаконным лишение миноритария права напрямую без положительного решения общего собрания участников/акционеров подавать соответствующее заявление, поскольку это нарушило бы положения Конституции РФ и ст. 42 УПК РФ.

Отдельный вопрос – как совет директоров (пример приведен пленумом) уполномочит какое-либо лицо написать заявление в отношении генерального директора? Решение совет директоров вынесет и на свет появится соответствующий документ. Но следователь или оперативник попросит доверенность от общества. А кто ее выдаст? Новый гендиректор, нанятый вместо виновника торжества, скорее выдаст. А само заподозренное лицо – вряд ли. Что делать в этой ситуации? Ждать смены гендиректора? Не дает ВС РФ ответ на этот вопрос. Пока совет директоров будет ждать смены гендиректора, последний может общество до банкротства довести. Очевидно, в случае срочности, совету директоров необходимо обратиться к участникам/акционерам и довести до них информацию, чтобы они напрямую подавали заявление. Далее – по указанному выше плану. Если член (председатель) совета директоров одновременно является участником/акционером общества, ситуация с доведением информации о преступлении упрощается.

И это самые простые ситуации, которые регулярно встречаются в уголовных делах. Информации получилось на целую страницу. А пленум ограничился одним абзацем, что с одной стороны не дает полноценного понимания правоприменителям в элементарных ситуациях, имея ввиду, что оперативники и следователи зачастую не являются специалистами в области корпоративного права (в лучшем случае добросовестно изучали курс корпоративного права в ВУЗе). С другой стороны, отсутствие конкретной информации приводит к слишком вольному трактованию рассматриваемой нормы УПК как заявителями, так и лицами, принимающими решения по заявлениям.

Вот, кстати, вопрос на подумать! Наше банкротное законодательство уже несколько лет использует термин «КДЛ» — контролирующее должника лицо. Это зачастую (не всегда) теневой собственник бизнеса, который по разным причинам не желает официально быть участником/акционером общества. При наличии достаточных оснований такое лицо может быть привлечено к субсидиарной ответственности по обязательствам юрлица и отвечать своим личным имуществом. Назовем такое лицо бенефициаром общества, хотя это спорный такой термин. Его может не быть среди участников/акционеров общества ни прямо, ни косвенно, равно как и в совете директоров. Если он узнает о преступлении в контролируемом им обществе со стороны генерального директора – что ему делать?! Проще всего сказать: сам виноват и себя обманул. Однако в реальной жизни такие ситуации приводят к серьезным конфликтам вплоть до заказа друг друга. Получается, если у бенефициара есть влияние на кого-либо из участников/акционеров общества, действовать можно через такое лицо. А если нет – только уговорами и переговорами. Иначе возникнет патовая ситуация.

Кто виноват и что делать

При наличии такого количества нюансов и ограничений при возбуждении уголовного дела по интересующим предпринимателей статьям, следователям свойственно ошибаться и нарушать закон. Этим надо активно пользоваться и обжаловать постановления о возбуждении уголовного дела. Обжаловать можно руководителю следственного органа, прокурору или в суд. Подробно о судебном обжаловании расписано в п. 4 Пленума № 48, не буду его цитировать. Важно знать, что на практике обжалование в прокуратуру или самостоятельная инициатива прокурора по отмене постановлений о возбуждении уголовного дела более эффективны, чем иные способы обжалования.

Если с жалобой руководителю следственного органа все понятно, поскольку следователь как правило с ним согласовывает свое решение о возбуждении уголовного дела, то по судебной статистике есть вопросы. Судьи крайне редко признают постановления о возбуждении уголовного дела незаконными, равно как и иные незаконные действия/бездействия следователей и дознавателей, о чем я уже писал выше. А ведь гораздо проще суду на первоначальной стадии устранить беззаконие, чем потом санкционировать аресты предпринимателей, их имущества, продлевать избранные меры пресечения, рассматривать уголовные дела по существу, ходатайства о возврате уголовного дела прокурору, а потом еще крепко думать что делать со всем этим безобразием и какой приговор/постановление выносить.

Вместо траты времени всех участников процесса, процессуальных издержек, слома жизни людей и их родственников (самое главное!), прекращения деятельности бизнес – структур (влечет уменьшение налоговых платежей в бюджеты разных уровней, потерю работы сотрудниками организаций), суду достаточно на одной из начальных стадий уголовного процесса признать постановление о возбуждении уголовного дела незаконным и (или) необоснованным и обязать прокурора или руководителя следственного органа устранить допущенное нарушение закона. Признать, обязать – и всё, никаких мучений. Однако как говорится: всё было бы так легко, если не было так сложно. Помимо желающих возбуждать уголовные дела среди перечисленных уполномоченных лиц, есть еще и жаждущие того же правоохранители. Вы спросите как это может быть в рамках рассматриваемой главы?! Может, и очень даже просто.

Для этого достаточно иметь среди учредителей (участников) или акционеров государственное/региональное/муниципальное участие. Сначала обратимся к последнему предложению ч. 3 ст. 20 УПК РФ: «К уголовным делам частно-публичного обвинения не могут быть отнесены уголовные дела о преступлениях, предусмотренных статьями 159 — 159.3, 159.5, 159.6, 160, 165, 176 частью первой, 177, 180, 185.1, 201 частью первой Уголовного кодекса Российской Федерации, в случаях, если преступлением причинен вред интересам государственного или муниципального унитарного предприятия, государственной корпорации, государственной компании, коммерческой организации с участием в уставном (складочном) капитале (паевом фонде) государства или муниципального образования либо если предметом преступления явилось государственное или муниципальное имущество».

Это именно тот риск потенциальных субъектов совершения перечисленных преступлений, когда от наличия/отсутствия заявления потерпевшего ничего не зависит, о чем я писал ранее. Вроде бы я процитировал простое предложение из УПК, но, как всегда, в его содержании очень много подводных камней и важной информации между строк. Хотелось бы узнать в связи с этим ответы на спорные вопросы по данной тематике от ВС РФ в Пленуме № 48. Хотелось бы, но … нельзя! Пленум обошел все эти вопросы от слова «совсем». Я вот тоже сильно возмущен. Казалось бы, есть где подумать, поспорить, привести примеры из практики, тема интересная, ан нет! Догадывайтесь сами = злоупотребляйте правоприменители как хотите. Вот и злоупотребляют… Давайте теперь по порядку о таком важном исключении из общего правила уголовного невмешательства в корпоративную жизнь организаций.

Начну с конца. Вы спросите что делать, чтобы это неприятное исключение нас не коснулось? Вариантов несколько. Проще всего, конечно, не наниматься в такие юрлица и внимательно изучать состав акционеров/участников общества. Если вы имеете возможность влиять на решения предприятия, я бы очень советовал оперативно выкупить долю у государства или муниципалитета. Вполне распространен принудительный выкуп акций, предусмотренный ч. 1 ст. 84.8 ФЗ «Об акционерных обществах» (Выкуп ценных бумаг публичного общества по требованию лица, которое приобрело более 95 процентов акций публичного общества).

Заплати налоги/таможенные платежи – и спи спокойно

В связи с большим количеством обращений по налоговым правонарушениям, подробно остановлюсь на процедуре возбуждения таких уголовных дел. Интересное личное наблюдение. Если до 2015 года в сейфах следователей СК я видел в основном уголовные дела по убийствам, изнасилованиям, иным особо тяжким делам против личности и пару тоненьких материалов проверки по налоговым правонарушениям, то сейчас практически весь СКР занимается экономикой, в том числе налогами. В кабинет следователя иной раз тяжело зайти из-за тонн документов, изъятых у предпринимателей, в банках, налоговых органов.

За последние годы порядок возбуждения налоговых дел менялся неоднократно. То можно возбуждать уголовное дело исключительно после вынесения акта налоговой проверки с установлением суммы неуплаченных налогов, сборов, страховых взносов, то следователь и без акта налоговой был вправе выносить постановление о возбуждении уголовного дела. Пробовали по-разному, меняли УК и УПК. Сейчас этот вопрос разрешен следующим образом.

 Для начала предлагаю определиться о каких составах преступлений идет речь. Перечень статей: 198 «Уклонение физического лица от уплаты налогов, сборов и (или) физического лица — плательщика страховых взносов от уплаты страховых взносов», 199 «Уклонение от уплаты налогов, сборов, подлежащих уплате организацией, и (или) страховых взносов, подлежащих уплате организацией — плательщиком страховых взносов», 199.1. «Неисполнение обязанностей налогового агента», 199.2. «Сокрытие денежных средств либо имущества организации или индивидуального предпринимателя, за счет которых должно производиться взыскание налогов, сборов, страховых взносов», 199.3. «Уклонение страхователя — физического лица от уплаты страховых взносов на обязательное социальное страхование от несчастных случаев на производстве и профессиональных заболеваний в государственный внебюджетный фонд», 199.4. «Уклонение страхователя-организации от уплаты страховых взносов на обязательное социальное страхование от несчастных случаев на производстве и профессиональных заболеваний в государственный внебюджетный фонд».

В продолжение политики ужесточения ответственности за налоговые правонарушения в 2012-2017 годах появился на свет Федеральный закон «О внесении изменений в Уголовный кодекс Российской Федерации и Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации в связи с совершенствованием правового регулирования отношений, связанных с уплатой страховых взносов в государственные внебюджетные фонды» от 29.07.2017 N 250-ФЗ, которым изменены существовавшие на тот момент составы налоговых преступлений и добавлены новые – ст. 199.3 и ст. 199.4 УК РФ.

Очень важное изменение, ограничивающее право следственного органа произвольно возбуждать налоговые дела, законодатель ввел в марте 2022 года в статью 140 УПК РФ «Поводы и основание для возбуждения уголовного дела» — пункт 1.3.: «Поводом для возбуждения уголовного дела о преступлениях, предусмотренных статьями 198 — 199.2 Уголовного кодекса Российской Федерации, служат только материалы, которые направлены налоговыми органами в соответствии с законодательством о налогах и сборах для решения вопроса о возбуждении уголовного дела».

Интересно будет наблюдать за складывающейся с марта 2022 года практикой возбуждения и расследования налоговых дел, поскольку часто следственные органы не верят актам налоговых проверок в силу коррумпированности некоторых сотрудников ФНС (подтверждением служат множество возбуждённых уголовных дел в отношении сотрудников и руководителей ФНС по коррупционным статьям УК РФ, в основном – по взяткам, см. например https://tass.ru/proisshestviya/14103987).

Пока следственные органы при отсутствии необходимых для возбуждения уголовного дела актов налоговых проверок идут следующими путями: направляют материалы проверки или документы из ранее возбужденного уголовного дела в ФНС, инициируют отмену актов налоговых проверок нижестоящих инспекций через инспекции субъектов РФ, привлекают сотрудников экономической безопасности органов МВД России для участия в налоговых проверках. Очень важный нюанс! Если налоговые органы имеют право по НК РФ проверять деятельность общества за последние 3 года, предшествующие году, в котором началась проверка, то правоохранители проверяют за последние 10 лет (в пределах срока давности привлечения к уголовной ответственности по тяжкому преступлению).

Видимо чтобы запутать правоприменителей, законодатель вопрос о возбуждении уголовных дел по статьям 199.3 и 199.4 УК РФ изложил в другой статье УПК РФ – 144-й «Порядок рассмотрения сообщения о преступлении». Порядком такой путь вряд ли можно назвать, но … что имеем в настоящий момент. Сначала один правоохранитель (орган дознания) направляет сообщение о преступлении по указанным статьям УК другому правоохранителю (следователю), который, если усматривает состав преступления, направляет копию такого сообщения с приложением соответствующих документов и предварительного расчета по страховым взносам в течение 3 суток в территориальный орган страховщика. Не совсем понятно зачем в этой ситуации нужна «прокладка» в виде следователя. На мой взгляд – лишняя волокита и больше коррупционных ситуаций. Далее страховщик в течение 15 суток реагирует на полученное сообщение и дает следователю заключение о нарушениях или информацию. Однако всю эту замысловатую процедуру «убивает» часть 9 ст. 144, которая позволяет возбуждать уголовное дело и до получения такого заключения — при наличии повода и достаточных данных, указывающих на признаки преступления. Такое усмотрение правоприменителя – всегда повод для злоупотреблений.

 Таким образом, армейский принцип «хоть безобразно, но однообразно» в данном случае не работает. Нормы о возбуждении налоговых дел разбросаны по разным статьям УПК, сделаны исключения не только в УПК, но и уже на практике. Как сказал бывший футболист сборной России по футболу Кержаков: «Бил, бью и буду бить», так и при возбуждении рассматриваемой категории дел: возбуждали, возбуждают и будут возбуждать (и без актов налоговых проверок) — пока в полную меру не заработает надзорный орган (прокуратура) или не внесут недвусмысленные изменения в УПК РФ при жестком применении антикоррупционных мер.

Справедливости ради надо отметить, что в УК РФ в части налоговых преступлений порядок навели. Определяющим является крупный или особо крупный размер неуплаченных налогов, сборов, страховых взносов. Сейчас это 15 и 45 миллионов рублей соответственно в пределах трех финансовых лет подряд – согласно изменениям, внесенным Федеральным законом от 01.04.2020 N 73-ФЗ. Ясно и понятно! А как было до апреля 2020 года? Примечание к ст. 199 УК РФ выглядело таким образом: «Крупным размером в настоящей статье признается сумма налогов, сборов, страховых взносов, составляющая за период в пределах трех финансовых лет подряд более пяти миллионов рублей, при условии, что доля неуплаченных налогов, сборов, страховых взносов превышает 25 процентов подлежащих уплате сумм налогов, сборов, страховых взносов в совокупности, либо превышающая пятнадцать миллионов рублей, а особо крупным размером — сумма, составляющая за период в пределах трех финансовых лет подряд более пятнадцати миллионов рублей, при условии, что доля неуплаченных налогов, сборов, страховых взносов превышает 50 процентов подлежащих уплате сумм налогов, сборов, страховых взносов в совокупности, либо превышающая сорок пять миллионов рублей».

Такая формулировка даже для юристов была неудобоварима. А сколько злоупотреблений было при производстве налоговых и бухгалтерских экспертиз – не перечесть! Сейчас (на 2022 год) с экспертизами (главным доказательством по таким делам) тоже далеко не все гладко, но маневров написать полную ерунду гораздо меньше. Не лишним будет знать, что СКР и МВД давно обзавелись своими экспертно-криминалистическими центрами (ЭКЦ), в которых трудятся специалисты в области налогов и бухучета. К сожалению, далеко не всегда эксперты делают объективные заключения. Причины (если не брать коррупционную составляющую) банальны.

Эксперты относятся к информации, предоставляемой им следователями как к установленным обстоятельствам. Но ведь эти обстоятельства следователем установлены субъективно, исключительно на основании версии обвинения, без учета версии стороны защиты, без объективной проверки со стороны суда и не являющимися преюдициальными по смыслу статьи 90 УПК РФ. Ведь только «обстоятельства, установленные вступившим в законную силу приговором, за исключением приговора, постановленного судом в соответствии со статьей 226.9316 или 317.7 настоящего Кодекса, либо иным вступившим в законную силу решением суда, принятым в рамках гражданского, арбитражного или административного судопроизводства, признаются судом, прокурором, следователем, дознавателем без дополнительной проверки. При этом такие приговор или решение не могут предрешать виновность лиц, не участвовавших ранее в рассматриваемом уголовном деле» — согласно указанной статье 90 УПК РФ.

 Однако безвыходных ситуаций не бывает! Не буду тут подробно останавливаться на объеме и качестве адвокатского расследования, результаты которого необходимо своевременно предоставлять следователю или суду – в зависимости от стратегии работы по делу. Следует помнить, что помимо предоставления необходимого комплекта документов для проведения экспертизы вместе с ходатайством, ст. 198 УПК РФ наделяет подозреваемых и обвиняемых рядом существенных прав:

1) знакомиться с постановлением о назначении судебной экспертизы;

2) заявлять отвод эксперту или ходатайствовать о производстве судебной экспертизы в другом экспертном учреждении;

3) ходатайствовать о привлечении в качестве экспертов указанных ими лиц либо о производстве судебной экспертизы в конкретном экспертном учреждении;

4) ходатайствовать о внесении в постановление о назначении судебной экспертизы дополнительных вопросов эксперту;

5) присутствовать с разрешения следователя при производстве судебной экспертизы, давать объяснения эксперту;

6) знакомиться с заключением эксперта или сообщением о невозможности дать заключение, а также с протоколом допроса эксперта.

При грамотной реализации перечисленных прав возникают большие шансы на получение объективных результатов вследствие проведения экспертизы. Главное – на стадии предварительного расследования не прятаться в домик и не ждать, что суд уж точно справедливо разберется в уголовном деле. Объективность суда в целом – отдельная тема, достойная самостоятельной книги. Вернемся к проведению экспертизы. Предлагаю разумно оценить ситуацию. Судья – специалист по правовым вопросам, поэтому представители этой профессии очень не любят, когда коллеги пытаются приобщить к материалам дела заключения экспертов или специалистов в области права. При этом крайне редко судьи являются специалистами в области налогов или бухучета, только если ранее имели возможность и время поучиться или поработать в соответствующей сфере. У следователей и адвокатов ровно такая же ситуация. Именно поэтому налоговые и таможенные дела основываются на заключениях специалистов или экспертов, которые указывают в своих заключениях конкретные цифры неуплаченных налоговых или таможенных платежей. Именно за эти цифры и происходит вся борьба. От того, как их посчитает эксперт, зависит привлекут ли доверителя к уголовной ответственности и по какой части статьи УК РФ.

Я лично при ознакомлении с постановлением о назначении судебной экспертизы внимательно изучаю экспертное учреждение или конкретных экспертов, которым следователем поручается ее производство. В случае любого сомнения или негативной информации (в том числе в интернете) — заявляю отвод эксперту и заявляю ходатайство о производстве экспертизы в другом экспертном учреждении. Поверьте, многие эксперты, судьи, следователи, получив отвод от адвоката или обвиняемого, начинают доказывать свою объективность и очень круто делают свою работу. Чаще всего из кратковременного негатива переходим в долгосрочный позитив и плодотворную работу. Почему так работает – вопрос к психологам! Это не только уголовных дел касается, но и гражданских, и арбитражных.

Как правило, следователь заранее уведомляет о необходимости ознакомиться с постановлением о назначении судебной экспертизы. В связи с этим, у адвоката есть несколько дней на общение с необходимым специалистов – для согласования дополнительных вопросов эксперту. Признаюсь честно, адвокат не может и не обязан знать всё! Вспомним Козьму Пруткова: «Нельзя объять необъятное». Если есть сложный экономический, налоговый, таможенный спор, без обращения к специалистам для получения консультаций (в том числе по вопросам, которые дополнительно надо поставить перед экспертами) не обойтись. Консультации можно получить не только в устном, но и в письменном виде, в том числе в виде заключений специалиста (не эксперта, поскольку адвокат к великому моему сожалению не имеет пока ясно прописанного в УПК РФ права назначать экспертизы и предупреждать экспертов об уголовной ответственности за дачу заведомо ложного заключения), рецензии на заключение эксперта.

Надо отметить, что если ранее судьи и следователи часто отказывали в приобщении к материалам уголовного дела таких письменных заключений специалистов и рецензий, то сейчас ситуация поменялась. И ранее в УПК была часть 4 ст. 271, согласно которой: «суд не вправе отказать в удовлетворении ходатайства о допросе в судебном заседании лица в качестве свидетеля или специалиста, явившегося в суд по инициативе сторон». После или в процессе допроса специалиста, вызванного по инициативе стороны защиты, обычно следовало ходатайство о приобщении соответствующего заключения.

С 28 апреля 2017 года (ФЗ от 17.04.2017 N 73-ФЗ) действует дополнение в виде п. 2.2 ст. 159 УПК РФ, согласно которому лицам, указанным в части второй настоящей статьи (подозреваемому или обвиняемому, его защитнику, а также потерпевшему, гражданскому истцу, гражданскому ответчику или их представителям), не может быть отказано в приобщении к материалам уголовного дела доказательств, в том числе заключений специалистов, если обстоятельства, об установлении которых они ходатайствуют, имеют значение для данного уголовного дела и подтверждаются этими доказательствами. Статья 159 находится в главе 21 УПК РФ «Общие условия предварительного расследования», то есть не относится к судебной стадии рассмотрения дела, однако указанным ФЗ введена ч. 2.1. ст. 58 УПК «Специалист», в соответствии с которой «стороне защиты не может быть отказано в удовлетворении ходатайства о привлечении к участию в производстве по уголовному делу в порядке, установленном настоящим Кодексом, специалиста для разъяснения вопросов, входящих в его профессиональную компетенцию, за исключением случаев, предусмотренных статьей 71 настоящего Кодекса».

На это дополнение в УПК обращает внимание и Верховный суд в п. 18 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 19 декабря 2017 г. № 51 “О практике применения законодательства при рассмотрении уголовных дел в суде первой инстанции (общий порядок судопроизводства)” и указывает, что в соответствии с частью 2.1 статьи 58 УПК РФ стороне защиты не может быть отказано в удовлетворении ходатайства о привлечении к участию в судебном разбирательстве специалиста с целью разъяснения вопросов, входящих в его профессиональную компетенцию, если не имеется предусмотренных статьей 71 УПК РФ оснований для его отвода. С учетом положений уголовно-процессуального закона о равенстве прав сторон в удовлетворении такого ходатайства не может быть отказано и стороне обвинения.

Очень интересная тема про экспертов и специалистов, можно сказать – бездонная, но вернемся к налогам. Пункт 5 Пленума ВС РФ № 48 от 15 ноября 2016 г. «О практике применения судами законодательства, регламентирующего особенности уголовной ответственности за преступления в сфере предпринимательской и иной экономической деятельности» дает подсказку адвокатам в работе по налоговым делам: «Если по результатам проверки суд установит, что постановление о возбуждении уголовного дела о преступлениях, предусмотренных статьями 198 — 199.1199.3199.4 УК РФ, вынесено следователем при отсутствии достаточных данных, указывающих на признаки этих преступлений (например, в случае признания незаконным в порядке административного судопроизводства решения налогового органа о взыскании недоимки), то такое постановление следователя признается судом незаконным и (или) необоснованным. В этом случае суд обязывает прокурора или руководителя следственного органа устранить допущенное нарушение закона».

Опытные адвокаты, постоянно работающие по налоговым правонарушениям, регулярно обжалуют акты налоговых органов как в вышестоящие инспекции, так и в судах. Тех, кто взялся впервые за налоговое дело, ВС РФ направляет, но до конца не прорабатывает затронутый вопрос, как всегда. Во-первых, не указана возможность обжалования в вышестоящий налоговый орган, даже за пределами сроков. А это на самом деле очень важный вопрос. Часто привлекаются за налоговое или таможенное правонарушение лица, не являющиеся учредителями или генеральными директорами юридических лиц, которым «прилетели» финансовые претензии от налоговой или таможни. Формально у таких лиц нет права обжаловать акты проверок. Если уполномоченные на обжалование лица пропустили срок на подачу жалобы или являются номиналами и им ничего в этом плане не нужно, решение налогового или таможенного органа вступает в силу. В случае подачи исков или заявлений о привлечении к делу в качестве третьего лица неуполномоченными по закону и уставу лицами, суды в основном возвращают иски без рассмотрения или отказывают в привлечении третьими лицами по текущим делам, что существенно нарушает права привлеченных к налоговой или таможенной ответственности лиц. Это большая и неразрешенная проблема. И опять ВС РФ не дает ответ на такой насущный вопрос!

Приведу пример из своей практики. В настоящее время оказываю правовую помощь по ч. 4 ст. 194 УК РФ (уклонение от уплаты таможенных платежей, специальных, антидемпинговых и (или) компенсационных пошлин, взимаемых с организации или физического лица, совершенное организованной группой). Следователи не стали проводить таможенную финансово-экономическую судебную экспертизу по уголовному делу (опять этот экспертный вопрос, никуда от него не денешься) и предъявили обвинение исключительно на основании актов таможенных проверок. Качество актов – удивительное, мягко говоря. В ходатайствах о назначении таможенных экспертиз следственный орган отказал. Прокуратура в удовлетворении жалоб отказала. Но акты-то от этого качественнее не стали! Курсы валют не соответствуют датам подачи таможенных деклараций, расчёты не соответствуют документам, которые указываются самой таможней в актах и т.д. После отказа в назначении экспертизы, возникла необходимость в обжаловании самих актов. Но среди доверителей не оказалось лиц, уполномоченных подавать жалобы от имени указанных в тексте постановления о привлечении в качестве обвиняемого обществ. То есть таможенные платежи сначала начисляются юридическим лицам, а уголовную ответственность потом несут физические лица, как и положено по УК РФ. Нет в нашем праве возможности привлечения юридических лиц к уголовной ответственности. Написали жалобы в вышестоящий таможенный орган – отказ в связи с отсутствием полномочий от юрлица подавать жалобу (нет доверенности, не генеральный директор – до свидания!). Иск в суд – такая же история. Круг замкнулся. Как защищаться в ситуации, когда ты не согласен с решением таможенного или налогового органа, сотрудники которого не предупреждаются об уголовной ответственности за заведомо ложные сведения в своем творчестве, а у доверителя нет полномочий обжаловать нарушающий его права документ!? Именно на такие сложные вопросы хотелось бы получить ответы от ВС РФ. Хорошо, что указанное уголовное дело по моему ходатайству суд вернул прокурору для устранения препятствий его рассмотрения, в том числе в связи с непроведением экспертизы, а вышестоящий суд отказал в апелляционном представлении прокурору. Ждем продолжения банкета и игр разума следователя. А если бы этого не случилось? Напомню, что суды очень не любят назначать свои экспертизы по уголовным делам. А зря! От экспертизы часто зависит судьба человека и итоговое решение по делу.

Мера пресечения — арест для предпринимателей как самоцель

 Мера пресечения – вечная проблема для всех участников процесса. Как ни бьется ВС РФ, порядка больше не становится. То ли цели навести порядок нет, то ли не уважают у нас правоприменители высший суд РФ. Здесь будут небольшие повторения, но ничего: повторение – мать учения!

Упомянутый Пленум ВС РФ № 48 г. «О практике применения судами законодательства, регламентирующего особенности уголовной ответственности за преступления в сфере предпринимательской и иной экономической деятельности» разъяснил судам, что часть 1.1 статьи 108 УПК РФ устанавливает запрет на применение меры пресечения в виде заключения под стражу, при отсутствии обстоятельств, указанных в пунктах 1 — 4 части 1 статьи 108 УПК РФ (подозреваемый или обвиняемый не имеет постоянного места жительства на территории Российской Федерации; его личность не установлена; им нарушена ранее избранная мера пресечения; он скрылся от органов предварительного расследования или от суда), в отношении… /тут законодатель делит предпринимательские статьи на 2 части/:

  • подозреваемого или обвиняемого в совершении преступлений, предусмотренных частями 5— 7 статьи 159статьями 1711171.3 — 172.3173.1 — 174.1176 — 178180181183185 — 185.4 и 190 — 199.4 УК РФ, без каких-либо других условий;
  • а в отношении подозреваемого или обвиняемого в совершении преступлений, предусмотренных частями 1— 4 статьи 159статьями 159.1 — 3159.5159.6160165 и 201 УК РФ, — при условии, что эти преступления совершены индивидуальным предпринимателем в связи с осуществлением им предпринимательской деятельности и (или) управлением принадлежащим ему имуществом, используемым в целях предпринимательской деятельности, либо если эти преступления совершены членом органа управления коммерческой организации в связи с осуществлением им полномочий по управлению организацией либо в связи с осуществлением коммерческой организацией предпринимательской или иной экономической деятельности.

Сразу оговорюсь, больше внимания уделю второй части предпринимательских статей, поскольку аресты людей по статьям из первой части крайне редки и почти всегда отменяются вышестоящими судами, о чем я писал ранее.

При привлечении граждан к уголовной ответственности по статьям из второй части самым распространенным, грубым, наглым, страшным, бесчеловечным (как хотите, у меня еще много ругательств имеется на сей счет) злоупотреблением является указание в ходатайстве следователя об аресте подозреваемого или обвиняемого на то, что деятельность не является предпринимательской.

Очень грустный момент в работе адвоката, когда руководителю или собственнику приходится объяснять почему деятельность его организации, где трудятся сотни или тысячи сотрудников по трудовым договорам, в полном объеме оплачиваются налоги, взносы и сборы, в постановлении следователя или суда описана как непредпринимательская. То есть следователь или судья, перенесший непроверенные данные в текст своего постановления об избрании меры пресечения в виде заключения под стражей, спокойно могут утверждать, что деятельность компании не является предпринимательской, несмотря на официальный открытые данные с сайтов www.nalog.ru, www.kad.arbitr.ru, ресурсов Контур.Фокус, СБИС, СПАРК и т.д. о реальной деятельности, количестве сотрудников, уплаченных налогов, отсутствии/наличии претензий со стороны ФНС, судебных спорах.

При этом сразу понятно, когда компании действительно не ведут предпринимательской деятельности: их учредители и/или генеральные директора являются номиналами и ничего не знают о деятельности организации, сотрудников в штате нет или их минимум и они реально не работают, налоговой нагрузки практически нет, судов и иных споров нет, обороты по счетам носят сомнительный характер и направлены на обналичивание денежных средств, контрагенты реальную деятельность подтвердить не могут, нет конкретных результатов услуг или работ.

Понятно, что в таких случаях пишем апелляционные и кассационные жалобы. Но иногда проходят месяцы и годы, пока вышестоящие суды разберутся в вопросе, велась ли реально предпринимательская деятельность. Зачастую такая деятельность не только велась, но и ведется, пока предприниматель находится под стражей. Сотрудникам выплачивается зарплата, платятся налоги, бизнес реально работает, в том числе иногда выполняя госконтракты, принимаются корпоративные решения, а следователи и судьи в это время переписывают в свои постановления как мантру фразы об отсутствии предпринимательской деятельности. Как говорится, это было бы смешно, если не было бы так грустно. Какие слова надо употребить адвокату, чтобы объяснить всю эту белиберду и абракадабру родственникам подзащитного?! В русском языке есть такое понятие – оксюморон. Это образное сочетание противоречащих друг другу понятий; остроумное сопоставление противоречивых понятий, парадокс; стилистическая фигура или стилистическая ошибка — сочетание слов с противоположным значением (то есть сочетание несочетаемого), согласно википедии. Хотя доверители приходят к адвокату не за уроками по русскому языку, а за правовой помощью, с запасом терпения приходится объяснять что такое «живой труп», «честный вор», «мертвые души» и почему все эти добрые люди свалились на их голову.

Без сарказма добрыми можно было бы назвать судей ВС РФ, если бы они в свой 48-й Пленум внесли изменения и указали судьям по перечисленным выше открытым источникам проверять, является ли деятельность организации предпринимательской или нет. Как следствие, правоохранители сами стали бы предоставлять в суд материалы в виде распечаток с сайтов и баз данных. Именно на основании этих материалов судам стало бы удобно отказывать в удовлетворении необоснованных и незаконных ходатайств следователей. Да и прокуроры более внимательно смогут формировать свою позицию по ходатайствам.

Чтобы добросовестно отрабатывать свой хлеб, предлагаю коллегам самостоятельно до судебного заседания делать такие распечатки и предоставлять их суду для приобщения, ссылаясь на получение их из открытых проверяемых источников. Конечно лучше сделать протокол осмотра нотариусом сайтов/ресурсов, если позволяют время и ресурсы. С синей печатью нотариуса у доказательств стороны защиты меньше шансов на предание забвению (неприобщение судом к арестным материалам).

Пока же ВС РФ ограничился предложением судьям «проверять, приведены ли в постановлении о возбуждении ходатайства и содержатся ли в приложенных к постановлению материалах конкретные сведения, подтверждающие вывод о том, что инкриминируемое ему преступление совершено не в связи с осуществлением им предпринимательской деятельности и (или) управлением принадлежащим ему имуществом, используемым в целях предпринимательской деятельности, либо не в связи с осуществлением им полномочий по управлению этой организацией или не в связи с осуществлением коммерческой организацией предпринимательской или иной экономической деятельности. При отсутствии указанных сведений такое ходатайство удовлетворению не подлежит» (п. 6 Пленума № 48).

На практике это реализуется так: следователь буквально пишет в своем ходатайстве об аресте «преступные действия … (ФИО) не связаны с предпринимательской деятельностью». Всё, точка! Хоть бы дописывали: «мамой клянусь!». В лучшем случае к материалам приложен рапорт оперативного сотрудника об этом же. И всем участникам процесса надо поверить в честное-пречестное ничем не подтвержденное слово. Очень удобно, особенно если учесть, что после отмены решений об аресте никто за «честные» фразы ответственности не несет. НИКАКОЙ!

Но есть и хорошая информация. ВС РФ решил, что если у проверенного предпринимателя, которого нельзя сажать в СИЗО, соучастники – не предприниматели, то их тоже нельзя арестовывать. Очень здравая и правильная мысль, уничтожившая массу злоупотреблений.

Кратко остановлюсь на обстоятельствах, при которых у предпринимателя есть все шансы попасть в СИЗО, несмотря на прямой запрет в ч. 1.1 ст. 108 УПК РФ. По первым двум пунктам части 1 статьи 108 УПК все более-менее понятно: если у человека нет постоянного места жительства на территории РФ или его личность не установлена, тяжело ему придется даже по преступлению небольшой тяжести, не говоря уже про более тяжкие составы преступлений.

Злоупотребления правоохранителей в части формирования доказательств наличия обстоятельств, указанных в пунктах 3 — 4 части 1 статьи 108 УПК РФ (нарушена ранее избранная мера пресечения; скрылся от органов предварительного расследования или от суда) случаются по всем делам, не только по экономическим. Обычно следователем или оперативником пишется рапорт на имя своего начальника о том, что такой-то скрылся от следователя, не является по вызовам. Реже ходатайства об изменении меры пресечения пишут сотрудники уголовно-исполнительной инспекции, осуществляющие контроль за исполнением домашнего ареста или запрета определенных действий. Еще реже следователи предоставляют вместе с ходатайством об изменении меры пресечения на арест протоколы допросов потерпевших или свидетелей о том, что со стороны обвиняемых на них оказывается давление.

 От сотрудников уголовно-исполнительной инспекции подвохов как правило не бывает. Их техника в основном работает корректно, да и из-под домашнего ареста крайне редко убегают. А вот написание необоснованных негативных рапортов и надуманных допросов время от времени случается. Не спорю, нередки случаи, когда сами подзащитные дают повод для изменения меры пресечения. В любом случае, какие бы не были отношения с правоохранителями, доверителям советую вести себя корректно и не давать повод для изменения меры пресечения. Если надо поругаться, обычно беру эту функцию на себя. Мне легче с точки зрения закона обосновать свою позицию, указать на беззаконие и при этом не быть в плену эмоций.

Ох уж эта резиновая 159-я

Раньше детей милиционерами пугали, а скоро — сразу статьей 159 УК РФ пугать будут. Не отдал долг – 159, не так построил – 159, корпоративный конфликт – 159, захотел вернуть НДС – 159, вывел прибыль с организации – 159. На все вопросы – один ответ: 159! Как мы уже ранее поняли, 159-я бывает «экономическая» и «неэкономическая». Грань между ними стерта правоприменителями напрочь. Помните русскую пословицу? Закон — что дышло: куда повернул, туда и вышло. Максимальное наказание — до 10 лет, что позволяет содержать людей под стражей, несмотря на рекомендации ВС РФ не использовать тяжесть преступления для избрания меры пресечения. Но статистика арестов по 159-м говорит, что необязательные для исполнения рекомендации за нарушение которых нет никакой ответственности можно безнаказанно игнорировать.

Внимательный читатель задаст резонный вопрос: а чего это автор из уголовного процесса в уголовное право прыгнул? Ответ простой: я – художник, я так вижу. А если честно, наболело! Не могу не уделить этой теме внимание сейчас, не дожидаясь написания следующей книги. Спокойно терпеть сложившуюся ныне ситуацию не могу по многим причинам. Основная – эмоциональная и касается в основном меры пресечения и мер процессуального принуждения в отношении предпринимателей. Жуткая картина происходит и с процессом доказывания. Основным доказательством как правило является экспертиза: финансово-экономическая, бухгалтерская, строительная и т.д. Качество экспертов, выбираемых следователями, как правило низкое. Большинство из них ангажированы финансово или иным способом, в том числе личными отношениями с правоохранителями. Альтернативные заключения специалистов или рецензии на заключения экспертов следователи очень не любят приобщать либо стараются после приобщения (не приобщать УПК запрещает) опорочить, оказать давление на специалистов, представленных стороной защиты. Всё это вызывает справедливый гнев и желание максимально противодействовать в рамках закона вакханалии с выбором экспертов и необоснованным заключениям экспертов. Для наглядности можете найти в интернете видео передачи «Эксперт из Саратова». — https://moment-istini.com/news/expert-iz-saratova.html.

Тема о различных мнениях экспертов по одному и тому же вопросу – не новая для российского права. Читая о делах ведущих адвокатов царской России, можно встретить множество случаев, когда уважаемые эксперты, профессоры не приходят к единому мнению. Это нормально! Плохо, когда на черное говорят – белое и наоборот. Например, в деле К., которое я вел, эксперт не увидел двухметровый кирпичный забор вокруг казармы в центре Москвы и замену деревянных окон на пластиковые. У кого было время, подробности увидел в указанной выше передаче.

Подобных проблем очень много в каждом регионе РФ. Жалобы во все инстанции, в том числе обращения бизнес-омбудсмену, льются бесконечно. Хорошо, что в нашей стране достаточно много успешных и грамотных коллег, умеющих сопротивляться настолько, чтобы незаконно возбужденные дела не доходили до суда или положительно заканчивались в суде. И это радует. Но мне гораздо важнее в любой спорной ситуации понимать что делать. Какие же меры государство в лице законодателей и правоприменителей может предпринять, чтобы установить разумные правила игры по 159-й статье — в целях недопущения незаконных и необоснованных возбуждений уголовных дел, арестов людей, арестов имущества?

Напрашивается вопрос: зачем мне, адвокату, задаваться вопросом о наведении порядка в этой области?! Чем больше проблем у людей – тем больше оплачиваемой работы у адвоката. Радоваться надо! Согласен, с начала 2010-х годов с изменением стандарта доказывания (об этом позже) и переориентированием всех правоохранителей с общеуголовных дел на экономические работы у меня стало в разы больше. Но мне лично более важными представляются следующие принципиальные вещи. Во-первых, за чей счет этот банкет? Да за наш с вами, за счет налогоплательщиков! А я не хочу оплачивать работу системы в том виде, в котором она сейчас существует. Добросовестных правоохранителей сказанное не касается. Поверьте, есть и такие. Даже в Москве. Именно они успешно ловят коррупционеров, пресекли потоки вывода денег за границу, закрыли большинство обнальных площадок, пресекают реальные хищения бюджетных денег и еще много чего хорошего делают для нашей экономики и порядка в стране. Честь им и хвала, не зря кушают свой хлеб. Во-вторых, состояние упомянутой экономики страны, где я живу и работаю, несмотря не текущие события в мире (эти строки пишу 19.10.2022 г.), сильно зависит от комфорта и понятных правил игры для предпринимателей, которые трудоустраивают людей, давая им заработать, платят в бюджеты разных уровней налоги (на содержание правоохранителей — в том числе), привлекают иностранные инвестиции, создают полезную продукцию и т.д. Извините за сравнение, но «коммерсы» (так предпринимателей называют в основном правоохранители) не должны быть «терпилами» (их же сленг) или дойными коровами. К ним надо относиться как к курам, которые несут золотые яйца: кормить, холить и лелеять.

В свое время мы с коллегами провели конференцию в Москва-Сити по ряду громких дел крупных коммерсантов, находящихся в СИЗО вследствие принятия на себя обязательств по госконтрактам (в основном) и по иным корпоративным конфликтам. Поскольку одно из дел я лично вел и являлся председателем на конференции, мне пришлось ознакомиться и с другими делами, которые мы освещали. (ВИДЕО по Караханову) В итоге последствия для предпринимателей были примерно одинаковыми: при отсутствии руководства вследствие помещения в СИЗО, ареста личного имущества, имущества организаций, денег на счетах, бизнес разваливался, сотни и тысячи людей (в зависимости от размера компаний) оставались без работы, налоги перестали платиться. Страх, паника, разруха. Это последствия для людей. А теперь давайте задумаемся какие последствия для экономики страны: недостроенные объекты, в том числе стратегически значимые (для Министерства обороны, например), потеря дохода для тысяч семей, нежелание работать в России при таких условиях высококвалифицированных специалистов и тех же предпринимателей, неуплата потенциальных налогов в бюджеты, нагрузка на пенитенциарную систему (ее работу мы с вами тоже оплачиваем), неудовлетворительный бизнес-климат в стране. И кому от всего этого ада стало лучше?!

Я давно с коллегами, друзьями и доверителями обсуждаю иной вариант развития событий, которым с удовольствием с вами поделюсь. Капля камень точит. Когда-нибудь это дойдет и до лиц, принимающих решение. Допустим, действительно предприниматель сделал что-то не так и к нему есть потенциальные финансовые претензии. УПК РФ обязывает следователей делать разные уведомления в адрес подозреваемых/обвиняемых, в том числе о планируемом предъявлении обвинения, о возможности прекращения уголовного дела по примечаниям к разным статьям УК РФ (неуплата налогов, взносов) — в случае выплаты недополученного государством. Можно продолжить эту положительную историю и сделать примечание к ст. 159 УК РФ примерно следующего содержания: «В целях возмещения возможного ущерба от преступления, неприменения излишних мер процессуального принуждения, подозреваемый (обвиняемый) вправе положить на депозит следственного органа денежные средства или добровольно предоставить для наложения ареста иное имущество, в размере или стоимостью не менее предъявляемой суммы хищения». Такие же примечания можно сделать и по иным статьям УК РФ (ненасильственным хищениям: 158 – кража, 160 – присвоение или растрата, 194 – уклонение от уплаты таможенных платежей, специальных, антидемпинговых и (или) компенсационных пошлин, взимаемых с организации или физического лица, 199 – уклонение от уплаты налогов, сборов, подлежащих уплате организацией, и (или) страховых взносов, подлежащих уплате организацией – плательщиком страховых взносов и т.д.).

Соответствующие изменения аналогичного содержания нужно внести и в раздел 4 УПК РФ «Меры процессуального принуждения», куда входят главы 12-14, регламентирующие задержание, меры пресечения и иные меры процессуального принуждения. Дополнительно следует дополнить ст. 159 УК РФ еще одним примечанием такого содержания «Лицо, впервые (надо крепко подумать, оставить ли это слово) совершившее преступление, предусмотренное настоящей статьей, освобождается от уголовной ответственности на любой стадии процесса до вступления в законную силу приговора суда, если этим лицом полностью уплачены сумма ущерба и судебные издержки». 

Тогда сложится понятное для всех следующее основополагающее правило игры: предприниматель или иное лицо, к которому у правоохранителей есть финансовые претензии, вправе положить деньги на депозит следственного органа или предоставить для ареста иное эквивалентное размеру ущерба имущество (машину, дом, квартиру, ценные бумаги, с приложением оценки о рыночной стоимости данного имущества). После этого шага человека нельзя задержать, арестовать (даже избрать подписку о невыезде), арестовать его имущество, кроме предоставленного добровольно. При этом предприниматель продолжает спокойно работать без перечисленных выше адовых мучений. Далее у него есть два пути. Первый — согласиться с тем, что он виноват, и оплатить ущерб + судебные издержки (стоимость правовой помощи потерпевшей стороны, судебных экспертиз, привлеченного согласно ст. 51 УПК РФ адвоката и т.д.). Размер потенциальных судебных издержек будет стимулировать оперативно принимать решение. Второй – доказывать свою невиновность или размер ущерба. При оправдательном приговоре, деньги или иное имущество ему вернут. При обвинительном приговоре есть шансы снизить размер материальных требований и заплатить в итоге меньше. До приговора или апелляционного решения человек может оплатить положенное и дело будет прекращено без последствий в виде судимости. Судебные издержки пойдут по назначению, а сумма ущерба – потерпевшей стороне. Все довольны!

В Италии научились в таких ситуациях рассчитывать и стоимость работы правоохранителей в качестве издержек. Там подобные ситуации упростили до атома. Правоохранители вызывают предпринимателя и показывают ему где он нарушил закон, сколько он должен государству, сколько обязан заплатить за их потраченное время, ресурсы. Оплатите пожалуйста 2 счета – и свободны!

Теперь давайте посчитаем бонусы государства от такого простого решения:

  1. Никто не мучает предпринимателя и его семью: он работает в спокойном режиме, живет нормальной жизнью, платит государству налоги (наполняет бюджеты разных уровней), сотрудникам — зарплату (снижает безработицу), тратит деньги на собственные нужды (поддерживает тем самым других предпринимателей), берет кредиты (поддерживает банковскую систему), отдыхает (если в России – участвует в развитии внутреннего туризма).
  2. Поскольку при такой ситуации человека не надо отправлять в СИЗО/тюрьму, снижается нагрузка на пенитенциарную систему (сильно перегруженную, как написано ранее). При этом государство экономит сотни тысяч рублей в год на 1 человека на содержание за свой счет арестованного и впоследствии осужденного. В 2019 году содержание 1 человека в СИЗО г. Москвы федеральному бюджету обходилось более 15,5 тыс. рублей в месяц (https://www.rbc.ru/society/28/10/2019/5db6ad9e9a794745f4d44343). Сейчас (ноябрь 2022 года) скорее всего дороже. То есть в год выходит минимум 15 500 рублей х 12 месяцев = 186 тыс. рублей. Два года – 372 000 рублей, и так далее. Средний срок расследования и рассмотрения в суде экономического дела — от 2 до 3 лет. По большим и громким делам гораздо больше: 4-6 лет. Сейчас в СИЗО г. Москвы содержится около 12 тысяч человек. Продолжаем заниматься математикой: 12 000 (человек в СИЗО) х 186 000 (стоимость содержания 1 человека в год) = 2 232 000 000 рублей в год (более 2 миллиардов!!!). Плюс зарплата сотрудников ФСИН, плюс содержание недвижимого и движимого имущества, плюс, плюс … А кто за это платит? Конечно мы с вами, налогоплательщики.
  3. Нет негатива в обществе по поводу давления на бизнес. Ясные и понятные правила игры убивают инфоповоды для СМИ. Нарушил закон и принял (признал) этот факт – заплати и спи спокойно. Не согласен? Тут два варианта плати/не плати в бюджет или потерпевшему – и доказывай свою невиновность, принимая на себя все негативные риски. При оплате нет риска попасть в СИЗО или ареста имущества, добиваешься положительного исхода дела и возврата своих денег. При неоплате – принимаешь на себя все риски по УПК РФ. Могут быть перегибы в этой ситуации? Да! Особенно в плане оценки размера ущерба. Но вариантов злоупотреблений со стороны правоохранителей уже значительно меньше. Как бороться с недобросовестными оценками/экспертизами/заключениями специалистов, уже сказано выше и далее еще буду останавливаться на этой вечной теме.
  4. Быстрое поступление денег в бюджет/потерпевшему и возможность распоряжаться ими получателями. Сейчас при стандартной процедуре судопроизводства существует три основных варианта развития событий: удовлетворение гражданского иска в уголовном процессе при вынесении приговора, оставление гражданского иска без рассмотрения с правом дальнейшего обращения в суд общей юрисдикции (отдельное гражданское дело), иск к должностному лицу по антикоррупционному законодательству в гражданском порядке — как правило, до вынесения судом приговора (вспоминаем дела Шестуна, Захарченко, Магомедовых, Абызова и т.д.). Самый быстрый путь – последний. Но для подачи такого иска необходимо собрать доказательства в рамках расследуемого уголовного дела. А это 1-2 года.
  5. Снижение нагрузки на правоохранительную систему. Эта тема тоже бесконечная, поэтому максимально коротко. Содержание правоохранителей из наших карманов тоже денег стоит. См. п. 2 о расходах на ФСИН. Чем меньше будет нагрузка у оперативных сотрудников, следователей, судей, тем качественней они будут делать свою работу. Убежден в этом на 100 %, поскольку защищаю доверителей в разных регионах РФ. В Москве — постоянная суета, скорость, дел много, подумать и почитать литературу некогда. В регионах все намного спокойнее, есть время качественно отработать материал проверки, уголовное дело, параллельно в УПК и иные законы заглянуть, специальную литературу почитать. Сам в свое время работал следователем и в регионе, и в Москве. Не понаслышке знаю о чем пишу.

Русский стандарт

Поскольку данная книга не про крепкое спиртное, речь в этой главе пойдет о стандарте доказывания. В УПК такого словосочетания вы не найдете, но на практике оно есть. Нигде не написано (в УПК и пленумах ВС РФ) о том, какое количество и каких именно доказательств достаточно для предъявления обвинения или вынесения обвинительного приговора. Если собрать осколки информации, то правоприменители оперируют такими неконкретными понятиями как «достаточность», «одни доказательства не имеют преимуществ перед другими», «оценка доказательств в совокупности» и т.д. Однако практика вынесения приговоров более сурова и конкретна. В адвокатской среде уже сложилось небезосновательное мнение о том, что чем меньше доказательств по делу, тем суровее приговор. Давайте разберемся почему так происходит.

На самом деле это одна из самых важных глав данной книги. Хотя я выше и писал о приговоре (до него еще дожить надо и в прямом, и в переносном смысле), о стандарте доказывания необходимо думать именно адвокату уже на стадии обращения доверителя с просьбой оказать ему правовую помощь по уголовному делу. При первом же разговоре с доверителем последний сообщает информацию об обстоятельствах произошедшего. Услышанное желательно перепроверить с помощью документов, если они есть, и изучив доступные материалы уголовного дела (проверки). Как говорится, доверяй, но проверяй. Человеческая память не идеальна. А далее доверители спрашивают адвокатов: какую позицию мне занять и что мне светит? Вот тут и начинаются настоящие шахматы. От твоего первого хода и дальнейших действий зависит, какая мера пресечения будет избрана, будет или не будет предъявлено обвинение, дойдет дело до суда или нет, какой будет приговор: обвинительный или оправдательный, суровый или гуманный.

Чтобы взвесить все риски, нужно понимать каков стандарт доказывания по конкретному делу: сколько и каких доказательств достаточно для осуждения человека. Для большего понимания приведу несколько примеров из своей практики. В начале 2000-х годов для осуждения человека за сбыт наркотиков необходимо было сделать видеозапись продажи «зелья» наркодилером и поимка его с поличным (с деньгами). Без видеозаписи уголовные дела даже не возбуждались. Такова была позиция прокуратуры. Ближе к 2010-м годам перестали требовать видеозапись и достаточно уже стало поймать человека с поличным и изъять у него меченные деньги, а у специально обученного закупщика – полученные от наркодилера наркотические средства или психотропные вещества. Однако в последние годы практикуют привлечение к уголовной ответственности за сбыт наркотиков на основании показаний обвиняемых, свидетелей. В лучшем случае есть еще переписка в мессенджерах, телефонные переговоры.

Ровно такая же ситуация со взятками, только без изъятия «зелья»: в 90-х и 2000-х годах для осуждения за получение/дачу взятки необходимы: видеозапись, которую еще сами следователи тщательно проверяли экспертным путем на предмет монтажа, и задержание с поличным по факту дачи или получения взятки. Сейчас же видеозапись правонарушения в уголовном деле увидишь крайне редко. Это веское, объективное и понятное доказательство в лучшем случае заменили аудиозаписи разговоров, переписка смс и в мессенджерах, банковские переводы. Но часто судьям для вынесения обвинительного приговора по взяткам достаточно только показаний свидетелей и обвиняемых (особенно заключивших сделку со следствием). Всё, приехали! Теперь в нашей стране на каждого человека недобросовестный «свидетель» или преступник, решивший за счет свободы другого человека снизить себе срок, может наговорить всё, что угодно, и суду этого достаточно для осуждения, поскольку «нет оснований не доверять свидетелю, предупрежденному об уголовной ответственности за дачу заведомо ложных показаний».

Печально, что такой же стандарт доказывания «прокатывает» у наших правоохранителей и по преступлениям против личности, против собственности и т.д. Разве что ленивый не сравнивает сложившуюся ситуацию со сталинскими временами (прошу не сужать период исключительно 1937 годом. Кому интересно разобраться в этом вопросе более подробно, может прочитать/перечитать Солженицына, Шаламова и др. писателей и историков за период 1924-1953 г.г.).

В любой ситуации меня в первую очередь интересует главный вопрос: что делать? Можно пофилософствовать и запустить для сбора подписей петицию, чтобы вместе с присягой при приеме на работу правоохранители и судьи (да и коллегам многим не помешает) зачитывали основные положения категорического императива И. Канта. Чем плохо, если следователь вслух обязуется относиться к людям так, как он хочет, чтобы люди относились к нему? Это даст любому присягающему понимание, что применяемый стандарт доказывания работает в полной мере и в обратную сторону. Лично неоднократно видел как бывшие сотрудники «Управления по управлению всеми управлениями» удивлялись как им выносят приговоры на показаниях и очень-преочень косвенных доказательствах. При этом быстро они забывают как ранее сами направляли аналогичные материалы для возбуждения уголовных дел или уголовные дела — в суд. Сами создали такую практику – сами и терпите теперь от нее. Больше сказать нечего. Меня же больше интересуют люди, которые не заслужили терпеть русский стандарт. В Конституции РФ такое написано, зачитаешься. Сплошные права, блага и немного обязанностей.

На практике же такие рассуждения никого не разжалобят. Поэтому перейду к конкретным действиям адвоката, с помощью которых необходимо склонять чашу весов на свою сторону. Главное, чтобы в этой чаше накануне не взвешивали ничего из запрещенного в обороте).

Для начала следует поспешать не торопясь. В большинстве случаев задержание и последующий допрос происходят неожиданно и в некомфортных условиях. Надо и с позицией определиться, и обстановку оценить. Чистосердечное признание – прямой путь на скамью подсудимых. Напомню, что сейчас описываю ситуацию, когда основное доказательство против доверителя – показания другого человека. Это неприятно, но не смертельно. У меня многократно были ситуации, когда доверителя опознавали как преступника, давали против него показания, в том числе на очной ставке, а потом дело прекращали или суд выносил оправдательный приговор. Если доверитель тебе сообщает, что он не виновен и настаивает на этом, не стоит отказываться от дачи показаний, пользуясь ст. 51 Конституции РФ. Всеми такая позиция сразу воспринимается как скрытная. Если есть что скрывать, значит виноват. Логика у правоохранителей такая. Внятная обоснованная оправдательная позиция доверителя — фундамент успешного разрешения дела.

Другое дело, если виноват или ситуация неоднозначная. Даже очень грамотные юристы не всегда могут определить есть ли правонарушение или нет. Тогда нужно крепко подумать прежде чем давать показания, в том числе о прямых и косвенных доказательствах против доверителя (алиби, свидетелях, телефонных переговорах и возможных аудиозаписях, банковских переводах, вещественных доказательствах и т.д.). Оптимальным решением в таких ситуациях будет следующая запись в протокол допроса: «от дачи показаний в соответствии со ст. 51 Конституции РФ не отказываюсь, однако мне непонятно существо обвинения/подозрения и я прошу его разъяснить». Процессуально это непростой вопрос и следователи как правило не знают как реагировать на такой ход. Поэтому никак процессуально не реагируют. В лучшем случае рассматривают эту запись как ходатайство и выносят постановление об отказе в удовлетворении ходатайства. Однако согласно ч. 5 ст. 172 УПК РФ, «Следователь, удостоверившись в личности обвиняемого, объявляет ему и его защитнику, если он участвует в уголовном деле, постановление о привлечении данного лица в качестве обвиняемого. При этом следователь разъясняет обвиняемому существо предъявленного обвинения, а также его права, предусмотренные статьей 47 настоящего Кодекса, что удостоверяется подписями обвиняемого, его защитника и следователя на постановлении с указанием даты и времени предъявления обвинения».

Более того, в соответствии с ч. 1 ст. 11 УПК РФ суд, прокурор, следователь, дознаватель обязаны разъяснить подозреваемому, обвиняемому, потерпевшему, гражданскому истцу, гражданскому ответчику, а также другим участникам уголовного судопроизводства их права, обязанности и ответственность, обеспечивать возможность осуществления этих прав.

Ст. 6 Конвенции о защите прав человека и основных свобод указывает на то, что каждый обвиняемый в совершении уголовного преступления должен быть «незамедлительно и подробно уведомленным на понятном ему языке о характере и основании предъявленного ему обвинения».

Дальше следует писать жалобы руководителю следственного органа, в прокуратуру и суд о том, что подзащитный лишен возможности надлежащим образом в полной мере осуществить свою защиту без предъявления ему надлежащим образом в установленном законом порядке обвинения и разъяснения его существа.

Жаловаться можно и на отсутствие ясного и понятного описания инкриминируемого преступления в тексте постановления о привлечении в качестве обвиняемого, что заведомо исключает возможность проверки органами прокуратуры и судом обоснованности подозрения в причастности подзащитного к вменяемым деяниям, поскольку на основе имеющегося описания отсутствует возможность понять, в чем конкретно обвиняется подзащитный.

В соответствии с преамбулой к Постановлению Пленума Верховного суда Российской Федерации от 30 июня 2015 г. № 29 «О практике применения судами законодательства, обеспечивающего право на защиту в уголовном судопроизводстве» (далее по тексту – Постановление Пленума ВС РФ) право на защиту каждого, кто подвергся уголовному преследованию, признается и гарантируется Конституцией РФ (статьи 17,454648123), общепризнанными принципами и нормами международного права и международными договорами Российской Федерации в качестве одного из основных прав человека и гражданина. Порядок реализации данного конституционного права определяется УКП РФ, при применении норм которого должны учитываться правовые позиции Конституционного Суда Российской Федерации и практика Европейского Суда по правам человека. Обеспечение права на защиту является обязанностью государства и необходимым условием справедливого правосудия.

Исходя из п. 1 указанного Постановления Пленума ВС РФ, судам необходимо иметь в виду, что право обвиняемого на защиту включает в себя не только право пользоваться помощью защитника, но и право защищаться лично и (или) с помощью законного представителя всеми не запрещенными законом способами и средствами (часть 2 статьи 16, пункт 11 части 4 статьи 46, пункт 21 части 4 статьи 47 УПК РФ), в том числе давать объяснения и показания по поводу имеющегося в отношении его подозрения либо отказаться от дачи объяснений и показаний; возражать против обвинения, давать показания по предъявленному ему обвинению либо отказаться от дачи показаний; представлять доказательства; заявлять ходатайства и отводы.

Согласно п. 3 Постановления Пленума ВС РФ, исходя из взаимосвязанных положений части 1 статьи 11 и части 2 статьи 16 УПК РФ обязанность обеспечить возможность обвиняемому реализовать право на защиту возлагается на лиц, осуществляющих предварительное расследование по делу: на дознавателя, орган дознания, начальника органа или подразделения дознания, следователя, руководителя следственного органа, прокурора, а в ходе судебного производства — на суд.

Собственно, выше изложена почти готовая позиция согласно действующего законодательства и рекомендаций высшего суда РФ по обжалованию отказа в разъяснении существа обвинения.

Надеяться только на такую опору в позиции защиты было бы утопией. Такой ход годится в начале работы по делу, чтобы оттянуть время и заставить всех причастных призадуматься. Далее необходимо развивать свою деятельность с помощью выверенной позиции доверителя, изложенной в протоколе допроса, жалобах, ходатайствах, а также добывая доказательства стороны защиты – в зависимости от конкретных обстоятельств дела. Двух совершенно одинаковых дел нет, поэтому набор доказательств всегда разный и прописать универсальный план работы под все дела нереально.

В одном я уверен на 100 %. При отсутствии достаточных доказательств даже при применении к доверителю «русского стандарта» и позиции доверителя «я не виновен» нужно бороться всеми известными законными способами и добиваться прекращения уголовного дела (преследования) или оправдательного приговора. На момент написания этой главы (январь 2023 года) ВС РФ уже крепко задумался над практикой вынесения обвинительных приговоров «на показаниях» и пытается ее пресекать. Капля камень точит. Если все адвокаты будут упорно стоять на такой же позиции и не станут советовать доверителям признавать вину, потому что «если дело возбудили, то вынесут обвинительный приговор», «очень высокопоставленные правоохранители тобой занимаются», «систему не изменишь», «будешь упираться – много дадут», «следователи, опера и судьи — все заодно»…, количество хлипких дел, не дошедших до суда или закончившихся оправдательным приговором, увеличится. Соответственно, к словосочетанию «стандарт доказывания» все участники процесса будут относиться уважительно, как к гаранту обеспечения права на защиту.

Место встречи изменить нельзя

Или можно? Особенно если речь идет о месте совершения преступления и разрешении вопроса о том, какой следственный орган будет заниматься расследованием и в какой суд будет направлено дело. В последнее время законодатель и ВС РФ внесли такую сумятицу в этот вопрос, что адвокату стало нереально прогнозировать потенциальное место оказания правовой помощи. Ранее все было просто и понятно: расследование ведется по месту совершения преступления и это же место определяло суд, в который поступало дело для рассмотрения. Однако далее с помощью изменений в УПК и нестабильной позиции, изложенной в Пленуме ВС РФ, ситуация в этом простом вопросе значительно усложнилась.

Обратимся к первоисточнику. В первых трех частях ст. 152 УПК РФ говорится буквально о следующем: «Предварительное расследование производится по месту совершения деяния, содержащего признаки преступления, за исключением случаев, предусмотренных настоящей статьей. В случае необходимости производства следственных или розыскных действий в другом месте следователь вправе произвести их лично либо поручить производство этих действий следователю или органу дознания, дознаватель вправе произвести их лично либо поручить производство этих действий дознавателю или органу дознания. Поручения должны быть исполнены в срок не позднее 10 суток. Если преступление было начато в одном месте, а окончено в другом месте, то уголовное дело расследуется по месту окончания преступления. Если преступления совершены в разных местах, то по решению вышестоящего руководителя следственного органа уголовное дело расследуется по месту совершения большинства преступлений или наиболее тяжкого из них».

Вроде все четко и понятно, но внимательный читатель уже увидел подвох в виде «исключительных случаев». Если есть исключения, существует простор для действия, в том числе коррупционный. Далее, как это часто бывает в наших законах, логичная норма последующими умозаключениями разбивается и превращается в знаменитое «дышло».

В п. 4 приведенной статьи указано, что предварительное расследование может производиться по месту нахождения обвиняемого или большинства свидетелей в целях обеспечения его полноты, объективности и соблюдения процессуальных сроков. Давайте разберемся что скрывается под такими благими целями. Конституция РФ декларирует свободу передвижения. Обвиняемый может совершить преступление в одном регионе РФ, а потом уехать в другой. Получается, где поймали, там и расследовать можно?! Часто бывает, что правоохранители ловят подозреваемого/обвиняемого в одном регионе, а затем привозят в другой регион. То есть искусственно определить место нахождения обвиняемого (как следствие – ангажированное место расследования) не сложно.

Помогает тут и юридическая техника, а именно – союз «или» в приведенной норме УПК. Закон не связывает место нахождения обвиняемого с одновременным присутствием большинства свидетелей. Это еще один вариант развития событий для целей определения места расследования. Теперь из общего правила вытекает еще два альтернативных варианта: места нахождения (не регистрации или фактического места проживания!) обвиняемого и большинства свидетелей. Претензий гораздо меньше, если свидетелей десятки/сотни/тысячи. Следователю трудно будет мотаться в другой регион, там организовывать свою работу и быт. Направление следователем (дознавателем) и исполнение поручений о проведении следственных или процессуальных действий сотрудником другого следственного органа (органа дознания), который не в курсе дела, малоэффективно. Однако свидетелей может быть всего 2-3 и они могут оказаться в другом регионе. Логично ли в такой ситуации изменять место проведения расследования? Скорее нет, чем да. Но по УПК так можно делать = злоупотреблять.

В 2013 году с последующими изменениями в 2020 году законодатель дал нам еще несколько развилок, дополнив ст. 152 УПК новой ч. 4.1: «Если преступление совершено вне пределов Российской Федерации, уголовное дело расследуется по основаниям, предусмотренным статьей 12 Уголовного кодекса Российской Федерации, или в соответствии со статьей 459 настоящего Кодекса по месту жительства или месту пребывания потерпевшего в Российской Федерации, либо по месту нахождения большинства свидетелей, либо по месту жительства или месту пребывания обвиняемого в Российской Федерации, если потерпевший проживает или пребывает вне пределов Российской Федерации, либо по месту, определенному Председателем Следственного комитета Российской Федерации, при условии, что преступление совершено иностранным гражданином или лицом без гражданства, не проживающими постоянно в Российской Федерации, и направлено против интересов Российской Федерации».

Раньше таких преступлений и, как следствие, уголовных дел было мало. Однако в связи с изменением внешнеполитической обстановки данная норма применяется все чаще и чаще (дата написания автором этой главы – 27 февраля 2023 года). Появляется новая вводная: уголовное дело может расследоваться по месту жительства или месту пребывания потерпевшего в Российской Федерации. Понятно куда потерпевший может обратиться с заявлением в такой ситуации. Достойно внимания изменение формулировки в отношении обвиняемого: теперь не «по месту нахождения обвиняемого», как указано в ч. 4 ст. 152, а «по месту жительства или месту пребывания обвиняемого». Что законодатель имел ввиду и чем «место нахождения» отличается от «места пребывания» — непонятно. Лично я бы упорядочил, чтобы было как в армии: хоть безобразно, но однообразно. Зато про Председателя СКР все понятно: определяет место расследования по своему усмотрению. Ничего нового. Любое дело из региона в своем ведомстве он и так может забрать для передачи в центральный аппарат с Басманным судом под боком.

Коли вспомнили про суд, о нем теперь и речь пойдет. Неразберихи тут не меньше, чем при определении места расследования уголовного дела, а конструкция норм УПК, определяющих территориальную подсудность уголовного дела — примерно такая же.

В первых трех частях ст. 32 УПК РФ содержатся следующие сведения: «Уголовное дело подлежит рассмотрению в суде по месту совершения преступления, за исключением случаев, предусмотренных частями четвертойпятой и пятой.1 настоящей статьи, а также статьей 35 настоящего Кодекса. Если преступление было начато в месте, на которое распространяется юрисдикция одного суда, а окончено в месте, на которое распространяется юрисдикция другого суда, то данное уголовное дело подсудно суду по месту окончания преступления. Если преступления совершены в разных местах, то уголовное дело рассматривается судом, юрисдикция которого распространяется на то место, где совершено большинство расследованных по данному уголовному делу преступлений или совершено наиболее тяжкое из них».

Далее пойдут исключения, которые в настоящее время коллегами уже воспринимаются как правила. Не буду подробно останавливаться на определении территориальной подсудности уголовных дел, где преступления совершены за пределами РФ. Логика такая же, как и при расследовании таких дел. Нет необходимости и в подробном изложении правил жонглирования уголовными делами по судам, установленными в ст.ст. 33-35 УПК. Главное, что тут важно понимать в настоящий момент: каждое «интересное» уголовное дело можно отправить для рассмотрения в любой суд РФ соответствующего уровня, пользуясь формулировкой, появившейся в 2018 году, изложенной в п.п. «в» п. 2 ч. 1 ст. 35 УПК: «если имеются обстоятельства, которые могут поставить под сомнение объективность и беспристрастность суда при принятии решения по делу». По такой схеме уголовные дела из регионов не переставая текут в районные суды г. Москвы как наиболее объективные и беспристрастные (см. например дело бывшего губернатора р. Коми Гайзера, рассмотренное не в р. Коми, а Замоскворецким районным судом г. Москвы; дело бывшего мэра г. Владивостока Пушкарева, рассмотренное не в г. Владивостоке, а Тверским районным судом г. Москвы). Следуя такой логике, районные суды г. Москвы надо переименовать. Как вам такое название: «Объективный и Беспристрастный Басманный суд г. Москвы»?

Вопреки здравой логике, второе дело в отношении Пушкарева рассмотрено Ленинским районным судом г. Владивосток. За короткий промежуток времени Владивостокские суды резко стали объективными и беспристрастными!!! Может просто опыт Приморского правосудия применить по всей стране и убрать новеллу 2018 года, чтобы уголовные дела из одного конца страны не тащить в другой за 9 тыс. км. и с разницей во времени 7 часов (актуально для допроса свидетелей по ВКС; когда подсудимых привезут из СИЗО в суд — как правило, не ранее 11.00, во Владивостоке уже рабочий день закончился)?!

Чтобы до конца разобраться в этом непростом вопросе, необходимо знать предысторию внесения изменений в ст. 35 УПК РФ. Пушкарев И. подал жалобу в Конституционный суд РФ, который ее рассмотрел и признал конституционность норм, примененных для направления уголовного дела из одного субъекта РФ (Приморский край) в другой (г. Москва) без наличия соответствующей нормы в УПК РФ, позволяющей принимать такие решения (Постановление Конституционного суда от 9 ноября 2018 года № 39-П). Хорошо хоть двое судей КС РФ с этим решением не согласились. Страна должна знать своих героев. Юрий Данилов в особом мнении изложил свою позицию о том, что КС создал «фантомную» норму УПК, то есть заменил собой законодателя! А судья КС Сергей Казанцев написал, что произвольная смена подсудности создает предпосылки для «избирательного правосудия».

Хорошо, что сами судьи высшего суда РФ не стесняются в выражениях, но это уже история. Печально, что в настоящий момент пинг-понг уголовными делами по всей стране узаконен. Однако это касается сильно резонансных дел, которых немного.

Что представляется важным в настоящий момент, так это изменение позиции ВС РФ относительно определения места совершения преступления и как следствие – подсудности по делам о хищении безналичных денежных средств. Ранее ВС РФ определил, что местом окончания мошенничества, состоящего в хищении безналичных денежных средств, является место нахождения подразделения банка или иной организации, в котором владельцем денежных средств был открыт банковский счет или велся учет электронных денежных средств без открытия счета.

Получалось, если встречи, на которых потерпевшего обманывали или злоупотребляли его доверием, происходили в Москве, а счет у потерпевшего открыт в Хабаровске, то дело должно расследоваться и рассматриваться судом не в столице, где скорее всего находятся все свидетели, потерпевший и обвиняемый, видеокамеры и иные доказательства, а в городе с разницей во времени + 7 часов и в 8 часах перелёта. Некомфортно для всех, мягко говоря, и для правоохранителей, и для суда, и для участников процесса.

Но 15 декабря 2022 г. ВС исправил свою ошибку, указав в п. 5(1) Постановления Пленума ВС РФ от 30.11.2017 г. № 48 «О судебной практике по делам о мошенничестве, присвоении и растрате» (в ред. от 15.12.2022) следующее: «Территориальную подсудность уголовного дела о мошенничестве, предметом которого являются безналичные денежные средства, судам следует определять по месту совершения лицом действий, направленных на незаконное изъятие денежных средств…». При этом в абз. 3 п. 5 данного Постановления Пленума ВС РФ указано, что местом совершения мошенничества, состоящего в хищении безналичных денежных средств, исходя из особенностей предмета и способа данного преступления, является, как правило, место совершения лицом действий, связанных с обманом или злоупотреблением доверием и направленных на незаконное изъятие денежных средств.

Таким образом, с 15 декабря 2022 г. определяющее значение (в том числе и для решения вопроса о территориальной подсудности рассмотрении уголовного дела) имеет не место открытия и ведения банковского счета потерпевшего, с которого были незаконно изъяты (похищены) безналичные денежные средства, а место (места), в котором виновным лицом были совершены действия по введению потерпевшего в заблуждение (обман либо злоупотребление доверием) для неправомерного изъятия в дальнейшем данных денежных средств. Вроде все встало на свои места. Но некоторые коллеги пытаются подменить УПК Пленумом ВС РФ и пробовать применять рекомендации высшего суда в старой редакции к моменту предъявления обвинения. Суды не поддерживают такой «креативный» подход, что подтверждает моя собственная практика (см. https://www.mos-gorsud.ru/mgs/services/cases/appeal-criminal/details/bf78d140-b903-11ed-afb5-b3a471f5ee45#tabs-3).

СОДЕРЖАНИЕ КНИГИ (ПО ГЛАВАМ):

Введение. Об авторе

Глава 1. Непринципиальные принципы

Глава 2. Национальные особенности уголовного преследования предпринимателей